Они сражались во имя жизни(статья)
9 мая Севастополь будет в 70-й раз отмечать свое освобождение от фашистских оккупантов. Мемориал на Сапун-гope навеки запечатлел бессмертный подвиг тех, кто проявил мужество, героизм и стойкость при штурме этой мощной военной преграды. На гранитной плите высечены названия всех 118-ти частей и соединений, которым за участие в освобождении нашего города было присвоено гордое имя «Севастопольский», либо «Севастопольская». 240 советских воинов-освободителей Севастополя получили звание Герой Советского Союза.
Проходит время, а вместе с ним уходят в вечность те, кто участвовал в этом памятном событии. К великому счастью, в нашем участвовал в обороне городе сегодня живут участники и творцы героической истории страны -- те, кто и освобождении Севастополя. 70-ю годовщину освобождения Севастополя в добром здравии встречает и 92-летний Иван Иванович Патук, полковник в отставке, единственный из ныне здравствующих участников штурма Сапун-горы 7 мая 1944 года. Иван Иванович -- председатель Совета ветеранов героической обороны и освобождения Севастополя в период Великой Отечественной войны 1941-1942 годов.
Патук Иван Иванович родился 11 июня 1922 года в селе Копти Козецкого района Черниговской области в семье крестьянина. На его долю выпали голод, трудности становления молодой страны Советов. В родной семье он приучился к тяжелому крестьянскому труду, получил необходимые знания в местной школе. Кроме того, постоянно тренируясь, занимаясь спортом, он готовил себя к службе в армии.
По специальному набору, без вступительных экзаменов, его приняли курсантом в Харьковское пехотное училище. Здесь курсант Патук осваивал азы суворовской науки «побеждать». В период учебы пришлось пройти школу молодого бойца. Занятия в этой «школе жизни» очень пригодились ему на фронте.
Им, выпускникам училища 1941 года, так и не пришлось торжественно отпраздновать окончание училища. Сразу из училища -- на фронт. И первые приказы молодых командиров были не учебные. Их отдавали уже в боевых условиях в действующей стрелковой части. Лейтенант И.И.Патук получил назначение в 223 стрелковую дивизию, командиром взвода в первый стрелковый батальон 1057 стрелкового полка вышеназванной дивизии. Спустя некоторое время после укомплектования дивизия была погружена в железнодорожные эшелоны и направлена на Юго-Западный фронт. Эшелон прибыл на железнодорожную станцию, что находилась в 70-ти километрах от Винницы, в первых числах июля 1941 года. 1057 полк окопался, занял оборону и приготовился к отражению атак врага.
Вот как описывает Иван Патук свой первый бой.
Через некоторое время появились передовые части фашистской армии. Это была пехота, которую сопровождали танки. При приближении врага на 200-300 метров к нашим позициям воины получили приказ открыть огонь по врагу из всех видов оружия. Враг был остановлен, атака была сорвана. На поле боя остались подбитые танки, орудия, мотоциклы и множество вражеских трупов. В темное время суток воины полка собрали вражеское оружие и боеприпасы. В это время подоспело подкрепление прибывших частей дивизии.
Лейтенанту Ивану Патуку пригодилась подготовка к армейской службе. Он, совместно со своим ординарцем, в рукопашном бою уничтожил более 15 фашистов.
Штурм Сапун-горы
После тяжелого ранения и учебы на курсах его перевели на Туапсинское стратегическое направление, где он продолжал участвовать в боях за Кавказ. Затем, в качестве помощника начальника штаба полка по разведке 32 гвардейской дивизии 11 гвардейского стрелкового корпуса, участвовал в освобождении Керчи, Крыма и Севастополя.
- История штурма Сапун-горы началась с форсирования Керченского пролива. Меня, как разведчика, командир 32-й гвардейской стрелковой дивизии назначил командовать разведывательным батальоном. Задачами разведотряда было преследовать отходящего противника, выходить в тыл, отрезать пути отхода, выйти в район Сапун-горы, захватить несколько пленных для того, чтобы уточнить расположение немцев в этом районе. 15 апреля наш батальон вышел к Сапун-горе.
При подходе к Сапун-горе перед нами была поставлена задача взять эту позицию с ходу. Сходу не получилось – тут была такая сильная оборона, сплошные проволочные заграждения, окопы, траншеи и бетонные укрепления, что мы сразу же обломались. Мы встали напротив двух безымянных высот на подступах к Сапун-горе. Расстояние между ними и собственно самой Сапун-горой составляло примерно 500-600 метров. Тяжесть первых боев за Сапун-гору заключалась еще и в том, что мы совершенно не знали, что ждет нас впереди, где расположены немецкие огневые и артиллерийские точки. Аэроснимки не давали полной картины. Мы, конечно же, видели, где проходят траншеи и укрепления, но четко определить и выявить огневые точки не могли. Так что отогнали нас, но все равно, мы первые траншеи на высотках сразу же заняли, взяв при этом восемь пленных. После наступило затишье, мы подождали, пока подойдут основные силы нашей дивизии.
Здесь от захваченных пленных удалось получить некоторые сведения о системе обороны противника. К счастью, в нашем передвижном отряде было четыре разведчика, которые неплохо знали немецкий язык. А я, к примеру, с пятого класса в школе начал учить немецкий, а с восьмого класса должен был углубленно изучать немецкий язык, тем более, что у нас учителем был молодой педагог, недавно окончивший институт иностранных языков, так что он знал язык в совершенстве. Но мы каждый урок иностранного языка уходили на футбол. В итоге мы прогоняли мяч три года, и только я на фронте понял, что язык врага надо знать, но что тут поделаешь, все мы крепки задним умом. Так что я хорошо играл в футбол, но плохо говорил по-немецки.
Когда подошли основные силы дивизии было принято решение о том, что основные части 32-й гвардейской стрелковой дивизии будут занимать старые немецкие и наши траншеи, оставшиеся еще от обороны Севастополя 1941-1942 годов. После этого мы как разведчики полностью переключились на изучение позиций противника. В первое время совершенно ничего не знали, только составили на карте положение основных позиций и траншей противника, даже толком не знали, где бетонные сооружения, а где деревянные дзоты. Так что щупали оборону противника круглыми сутками, постоянно вызывали огонь на себя, чтобы узнать, где какая точка расположена, а также активно работали по выявлению позиций артиллерии противника. Но все равно, даже к концу апреля четкого представления у нас еще не было. Тогда командир дивизии приказал провести разведку боем. И здесь же на безымянных высотах мы провели такую разведку и улучшили свое положение для наступления, да еще захватили много пленных. Когда мы в ходе боя вызвали огонь на себя, то наша и немецкая артиллерия «вспахала» эти безымянные высоты так, что их было не узнать. После разведки боем мы снова опять перешли на наблюдение и по ночам проводили поиск. В итоге к началу мая мы составили ясную картину о немецких позициях и огневых точках, после чего вся система обороны противника была вскрыта.
5 мая мы перешли в общее наступление. Запланировали начать артиллерийскую подготовку на 8 часов утра, но поднялся такой сплошной туман, так что мы были вынуждены открыть огонь только в 9-30, отодвинув на полтора часа огонь артиллерии. Что началась при артподготовке, можете себе представить, ведь в дивизии была плотность примерно 200 орудий и минометов на километр участка прорыва. Да еще кроме этого, нас поддерживали 4-я и 8-я воздушные армии, так что бомбежка немецких позиций проводилась постоянно, штурмовики особенно били по вражеской артиллерии. Но все равно, немецкая оборона была столь серьезная, что мы с трудом ее прорывали. Передвижной дивизионный НП разведчиков находился на безымянных высотах, и вскоре мы определили, где больше всего подавлена огневая система противника. Если рассматривать современную Сапун-гору, то место, где сейчас расположена дорожка от ресторана до горы – это и было направление нашего главного удара по ослабленной обороне противника, там в 1944-м году располагался правый фланг дивизии. По соседству с нами находились части и подразделения 51-й армии. Кстати, именно против соседей немцы сосредоточили основные силы, а мы нащупали слабину и прорывались к центру Сапун-горы. Двигались вдоль дорожки, а представьте теперь, какая там была крутизна после безымянных высоток. Идти вперед под огнем пулеметов и минометов противника можно было только по-пластунски. Наши солдаты хорошо обрабатывали позиции противника из пулеметов и автоматов. В итоге передовые части вышли с правой стороны к тому месту, где сейчас на Сапун-горе горит вечный огонь. Здесь наша пехота встретилась с соседними частями. И здесь же был ранен командир роты 82-го гвардейского стрелкового полка гвардии лейтенант Василий Жуков, он потом с тремя бойцами ворвался на гребень Сапун-горы и водрузил там Красное Знамя. Я очень хорошо помню этот момент, потому что лично к нему, раненному, подходил, и он мне сказал: «Ничего, товарищ капитан, сейчас я пойду». И только подумайте, с ранением поднялся и пошел в наступление. После захвата Сапун-горы немцы начали поспешно отступать, и Василий Жуков, будучи раненным, стал их преследовать, и в результате вышел на окраину Севастополя, где получил от врагов уже смертельное ранение. Сейчас именем Жукова в Севастополе названа улица. Ему посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.
Освобождение Севастополя
К вечеру 7 мая 1944 года наши войска вышли на территорию панорамы, после чего окончательно сломили сопротивление немцев, и батальон 85-го гвардейского стрелкового полка нашей дивизии, которым командовал полковник Яковлев, водрузили на гребне Красное Знамя.
Далее мы вошли в город, немцы при отступлении оставляли прикрытие в развалинах домов. И здесь нами была очень удачно применена тактика штурмовых групп. Оставив огневой заслон перед прикрытием, мы обходили немцев с фланга, после чего с тыла врывались в укрепление и полностью уничтожали весь гарнизон. Брать в плен мы никого не брали, они были уже не нужны. Путем такой «штурмовки» дошли до мыса Херсонес. И здесь наша 32-я гвардейская стрелковая дивизия была временно переподчинена 16-му стрелковому корпусу Приморской Армии, в составе которого мы участвовали в завершающем ударе по частям 17-й армии немцев на мысе Херсонесе. Там началось массовое пленение, немцы повсюду сдавались в плен. Правда, некоторые наши танкисты оказались зеваками – они открывали люки, и те танки, которые уже с нами шли после начали массовой сдачи в плен, из их башен высовывались командиры. Но тут оказалось, что среди немцев сидели то ли снайперы, то ли просто меткие стрелки, и они перещелкали нескольких командиров танков. Тогда ребята-танкисты разозлились, и всех тех, кто прикрывал отход немецких войск в окопах, начали их утюжить прямо на позициях, не представляете себе, сколько там человеческого мяса и страшных криков было. Хорошо хоть, что кто-то дал команду прекратить это дело.
Нашему отделу разведки дивизии была дана команда разоружать противника, строить в колонны по 100 человек и отправлять в Бахчисарай на сборный пункт. У нас были отпечатаны специальные бумажки по типу пропуска, в каждой из которых было написано: «100 военнопленных, старший обер-лейтенант …» И они покорно идут в тыл, а сопровождало эту колонну три-четыре разведчика, не больше. Только наша дивизия, я могу точно сказать, взяла в плен около девяти тысяч человек. Откуда я так четко запомнил? Просто я выдавал эти бумажки и знаю, что мы сформировали около 90 колонн, в каждой по 100 человек. Немцы к тому времени уже не сопротивлялись, а бросали оружие и покорно строились в колонны.
Торжественнее всего в Крыму нас встречали мирные жители освобожденного Севастополя. Мы шли по территории совхоза № 10, там были отдельные домики, кто, как и где прятался, я не знаю, там еще были старые бетонные немецкие и советские сооружения, и мирные люди выползали то из траншей, то из домиков или сооружений. В основном были старики и старухи с детишками, молодежи мы первоначально не видели, это уже когда вошли в сам город, в нем кое-где сохранились полуразрушенные дома, так что основная часть населения в основном жила в подвалах. Сколько было мирных севастопольцев, даже не могу представить, но довольно немало. Причем все они думали, что мы, бедненькие солдатики, голодные, и вытаскивали все, что у них еще оставалось в запасе. А у разведчиков-то кое-что было, в районе Бахчисарая был захвачен продовольственный склад, и у нас у самих было чем делиться. Мы разорялись в плане припасов, отдавали все мирным людям, а тыловики уже дали команду, чтобы обеспечить продуктами вышедших из убежищ мирных жителей города. Я же отдал приказ раздавать НЗ. После войны я часто слышал о том, будто бы нам навстречу выносили кувшины молока – да какие там кувшины молока, что-нибудь если и выносили, то в основном простую воду. Но мы все чувствовали себя необычайно счастливыми, плакали и радовались.
Когда мы закончили бои, то нас вывели в тыл, и вскоре мы узнали, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1944 года 32-я гвардейская Таманская Краснознаменная стрелковая дивизия была награждена орденом Суворова II-й степени, а все полки дивизии получили наименование Севастопольских.
Победа и послевоенные годы
После освобождения Севастополя Иван Патук в составе родной 32 гвардейской Таманской стрелковой дивизии участвовал в освобождении Белоруссии, Прибалтики. Победу он встретил в Кенигсберге (ныне - г. Калининград). Был участником парада Победы в Москве.
После войны продолжал службу кадровым офицером Советской Армии. Успешно закончил академию им. М. В. Фрунзе и был направлен в Киевский военный округ. Стоял у истоков создания крупнейшего на Украине учебного центра «Десна». В 1962 году был переведен в Севастополь на должность начальника штаба гражданской обороны. В 1963 году ему было присвоено воинское звание полковник.
За службу Родине полковник Патук И. И. награжден боевыми орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени и одним - 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды. В последние годы награжден орденами Богдана Хмельницкого 3 и 2 степени и многими медалями.
Иван Иванович, несмотря на преклонный возраст ,находит в себе силы жить активной жизнью неравнодушного гражданина и опытного наставника нескольких поколений севастопольцев. Он проникся атмосферой этого уникального города и сам стал его исключительной и неповторимой частью, своеобразным собирательным портретом своего славного поколения.
Николай Буткин, фото автора
"ВЕСТИ"
Иван Патук
Проходит время, а вместе с ним уходят в вечность те, кто участвовал в этом памятном событии. К великому счастью, в нашем участвовал в обороне городе сегодня живут участники и творцы героической истории страны -- те, кто и освобождении Севастополя. 70-ю годовщину освобождения Севастополя в добром здравии встречает и 92-летний Иван Иванович Патук, полковник в отставке, единственный из ныне здравствующих участников штурма Сапун-горы 7 мая 1944 года. Иван Иванович -- председатель Совета ветеранов героической обороны и освобождения Севастополя в период Великой Отечественной войны 1941-1942 годов.
Патук Иван Иванович родился 11 июня 1922 года в селе Копти Козецкого района Черниговской области в семье крестьянина. На его долю выпали голод, трудности становления молодой страны Советов. В родной семье он приучился к тяжелому крестьянскому труду, получил необходимые знания в местной школе. Кроме того, постоянно тренируясь, занимаясь спортом, он готовил себя к службе в армии.
По специальному набору, без вступительных экзаменов, его приняли курсантом в Харьковское пехотное училище. Здесь курсант Патук осваивал азы суворовской науки «побеждать». В период учебы пришлось пройти школу молодого бойца. Занятия в этой «школе жизни» очень пригодились ему на фронте.
Им, выпускникам училища 1941 года, так и не пришлось торжественно отпраздновать окончание училища. Сразу из училища -- на фронт. И первые приказы молодых командиров были не учебные. Их отдавали уже в боевых условиях в действующей стрелковой части. Лейтенант И.И.Патук получил назначение в 223 стрелковую дивизию, командиром взвода в первый стрелковый батальон 1057 стрелкового полка вышеназванной дивизии. Спустя некоторое время после укомплектования дивизия была погружена в железнодорожные эшелоны и направлена на Юго-Западный фронт. Эшелон прибыл на железнодорожную станцию, что находилась в 70-ти километрах от Винницы, в первых числах июля 1941 года. 1057 полк окопался, занял оборону и приготовился к отражению атак врага.
Вот как описывает Иван Патук свой первый бой.
Через некоторое время появились передовые части фашистской армии. Это была пехота, которую сопровождали танки. При приближении врага на 200-300 метров к нашим позициям воины получили приказ открыть огонь по врагу из всех видов оружия. Враг был остановлен, атака была сорвана. На поле боя остались подбитые танки, орудия, мотоциклы и множество вражеских трупов. В темное время суток воины полка собрали вражеское оружие и боеприпасы. В это время подоспело подкрепление прибывших частей дивизии.
Лейтенанту Ивану Патуку пригодилась подготовка к армейской службе. Он, совместно со своим ординарцем, в рукопашном бою уничтожил более 15 фашистов.
Штурм Сапун-горы
После тяжелого ранения и учебы на курсах его перевели на Туапсинское стратегическое направление, где он продолжал участвовать в боях за Кавказ. Затем, в качестве помощника начальника штаба полка по разведке 32 гвардейской дивизии 11 гвардейского стрелкового корпуса, участвовал в освобождении Керчи, Крыма и Севастополя.
- История штурма Сапун-горы началась с форсирования Керченского пролива. Меня, как разведчика, командир 32-й гвардейской стрелковой дивизии назначил командовать разведывательным батальоном. Задачами разведотряда было преследовать отходящего противника, выходить в тыл, отрезать пути отхода, выйти в район Сапун-горы, захватить несколько пленных для того, чтобы уточнить расположение немцев в этом районе. 15 апреля наш батальон вышел к Сапун-горе.
При подходе к Сапун-горе перед нами была поставлена задача взять эту позицию с ходу. Сходу не получилось – тут была такая сильная оборона, сплошные проволочные заграждения, окопы, траншеи и бетонные укрепления, что мы сразу же обломались. Мы встали напротив двух безымянных высот на подступах к Сапун-горе. Расстояние между ними и собственно самой Сапун-горой составляло примерно 500-600 метров. Тяжесть первых боев за Сапун-гору заключалась еще и в том, что мы совершенно не знали, что ждет нас впереди, где расположены немецкие огневые и артиллерийские точки. Аэроснимки не давали полной картины. Мы, конечно же, видели, где проходят траншеи и укрепления, но четко определить и выявить огневые точки не могли. Так что отогнали нас, но все равно, мы первые траншеи на высотках сразу же заняли, взяв при этом восемь пленных. После наступило затишье, мы подождали, пока подойдут основные силы нашей дивизии.
Здесь от захваченных пленных удалось получить некоторые сведения о системе обороны противника. К счастью, в нашем передвижном отряде было четыре разведчика, которые неплохо знали немецкий язык. А я, к примеру, с пятого класса в школе начал учить немецкий, а с восьмого класса должен был углубленно изучать немецкий язык, тем более, что у нас учителем был молодой педагог, недавно окончивший институт иностранных языков, так что он знал язык в совершенстве. Но мы каждый урок иностранного языка уходили на футбол. В итоге мы прогоняли мяч три года, и только я на фронте понял, что язык врага надо знать, но что тут поделаешь, все мы крепки задним умом. Так что я хорошо играл в футбол, но плохо говорил по-немецки.
Когда подошли основные силы дивизии было принято решение о том, что основные части 32-й гвардейской стрелковой дивизии будут занимать старые немецкие и наши траншеи, оставшиеся еще от обороны Севастополя 1941-1942 годов. После этого мы как разведчики полностью переключились на изучение позиций противника. В первое время совершенно ничего не знали, только составили на карте положение основных позиций и траншей противника, даже толком не знали, где бетонные сооружения, а где деревянные дзоты. Так что щупали оборону противника круглыми сутками, постоянно вызывали огонь на себя, чтобы узнать, где какая точка расположена, а также активно работали по выявлению позиций артиллерии противника. Но все равно, даже к концу апреля четкого представления у нас еще не было. Тогда командир дивизии приказал провести разведку боем. И здесь же на безымянных высотах мы провели такую разведку и улучшили свое положение для наступления, да еще захватили много пленных. Когда мы в ходе боя вызвали огонь на себя, то наша и немецкая артиллерия «вспахала» эти безымянные высоты так, что их было не узнать. После разведки боем мы снова опять перешли на наблюдение и по ночам проводили поиск. В итоге к началу мая мы составили ясную картину о немецких позициях и огневых точках, после чего вся система обороны противника была вскрыта.
5 мая мы перешли в общее наступление. Запланировали начать артиллерийскую подготовку на 8 часов утра, но поднялся такой сплошной туман, так что мы были вынуждены открыть огонь только в 9-30, отодвинув на полтора часа огонь артиллерии. Что началась при артподготовке, можете себе представить, ведь в дивизии была плотность примерно 200 орудий и минометов на километр участка прорыва. Да еще кроме этого, нас поддерживали 4-я и 8-я воздушные армии, так что бомбежка немецких позиций проводилась постоянно, штурмовики особенно били по вражеской артиллерии. Но все равно, немецкая оборона была столь серьезная, что мы с трудом ее прорывали. Передвижной дивизионный НП разведчиков находился на безымянных высотах, и вскоре мы определили, где больше всего подавлена огневая система противника. Если рассматривать современную Сапун-гору, то место, где сейчас расположена дорожка от ресторана до горы – это и было направление нашего главного удара по ослабленной обороне противника, там в 1944-м году располагался правый фланг дивизии. По соседству с нами находились части и подразделения 51-й армии. Кстати, именно против соседей немцы сосредоточили основные силы, а мы нащупали слабину и прорывались к центру Сапун-горы. Двигались вдоль дорожки, а представьте теперь, какая там была крутизна после безымянных высоток. Идти вперед под огнем пулеметов и минометов противника можно было только по-пластунски. Наши солдаты хорошо обрабатывали позиции противника из пулеметов и автоматов. В итоге передовые части вышли с правой стороны к тому месту, где сейчас на Сапун-горе горит вечный огонь. Здесь наша пехота встретилась с соседними частями. И здесь же был ранен командир роты 82-го гвардейского стрелкового полка гвардии лейтенант Василий Жуков, он потом с тремя бойцами ворвался на гребень Сапун-горы и водрузил там Красное Знамя. Я очень хорошо помню этот момент, потому что лично к нему, раненному, подходил, и он мне сказал: «Ничего, товарищ капитан, сейчас я пойду». И только подумайте, с ранением поднялся и пошел в наступление. После захвата Сапун-горы немцы начали поспешно отступать, и Василий Жуков, будучи раненным, стал их преследовать, и в результате вышел на окраину Севастополя, где получил от врагов уже смертельное ранение. Сейчас именем Жукова в Севастополе названа улица. Ему посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.
Освобождение Севастополя
К вечеру 7 мая 1944 года наши войска вышли на территорию панорамы, после чего окончательно сломили сопротивление немцев, и батальон 85-го гвардейского стрелкового полка нашей дивизии, которым командовал полковник Яковлев, водрузили на гребне Красное Знамя.
Далее мы вошли в город, немцы при отступлении оставляли прикрытие в развалинах домов. И здесь нами была очень удачно применена тактика штурмовых групп. Оставив огневой заслон перед прикрытием, мы обходили немцев с фланга, после чего с тыла врывались в укрепление и полностью уничтожали весь гарнизон. Брать в плен мы никого не брали, они были уже не нужны. Путем такой «штурмовки» дошли до мыса Херсонес. И здесь наша 32-я гвардейская стрелковая дивизия была временно переподчинена 16-му стрелковому корпусу Приморской Армии, в составе которого мы участвовали в завершающем ударе по частям 17-й армии немцев на мысе Херсонесе. Там началось массовое пленение, немцы повсюду сдавались в плен. Правда, некоторые наши танкисты оказались зеваками – они открывали люки, и те танки, которые уже с нами шли после начали массовой сдачи в плен, из их башен высовывались командиры. Но тут оказалось, что среди немцев сидели то ли снайперы, то ли просто меткие стрелки, и они перещелкали нескольких командиров танков. Тогда ребята-танкисты разозлились, и всех тех, кто прикрывал отход немецких войск в окопах, начали их утюжить прямо на позициях, не представляете себе, сколько там человеческого мяса и страшных криков было. Хорошо хоть, что кто-то дал команду прекратить это дело.
Нашему отделу разведки дивизии была дана команда разоружать противника, строить в колонны по 100 человек и отправлять в Бахчисарай на сборный пункт. У нас были отпечатаны специальные бумажки по типу пропуска, в каждой из которых было написано: «100 военнопленных, старший обер-лейтенант …» И они покорно идут в тыл, а сопровождало эту колонну три-четыре разведчика, не больше. Только наша дивизия, я могу точно сказать, взяла в плен около девяти тысяч человек. Откуда я так четко запомнил? Просто я выдавал эти бумажки и знаю, что мы сформировали около 90 колонн, в каждой по 100 человек. Немцы к тому времени уже не сопротивлялись, а бросали оружие и покорно строились в колонны.
Торжественнее всего в Крыму нас встречали мирные жители освобожденного Севастополя. Мы шли по территории совхоза № 10, там были отдельные домики, кто, как и где прятался, я не знаю, там еще были старые бетонные немецкие и советские сооружения, и мирные люди выползали то из траншей, то из домиков или сооружений. В основном были старики и старухи с детишками, молодежи мы первоначально не видели, это уже когда вошли в сам город, в нем кое-где сохранились полуразрушенные дома, так что основная часть населения в основном жила в подвалах. Сколько было мирных севастопольцев, даже не могу представить, но довольно немало. Причем все они думали, что мы, бедненькие солдатики, голодные, и вытаскивали все, что у них еще оставалось в запасе. А у разведчиков-то кое-что было, в районе Бахчисарая был захвачен продовольственный склад, и у нас у самих было чем делиться. Мы разорялись в плане припасов, отдавали все мирным людям, а тыловики уже дали команду, чтобы обеспечить продуктами вышедших из убежищ мирных жителей города. Я же отдал приказ раздавать НЗ. После войны я часто слышал о том, будто бы нам навстречу выносили кувшины молока – да какие там кувшины молока, что-нибудь если и выносили, то в основном простую воду. Но мы все чувствовали себя необычайно счастливыми, плакали и радовались.
Когда мы закончили бои, то нас вывели в тыл, и вскоре мы узнали, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1944 года 32-я гвардейская Таманская Краснознаменная стрелковая дивизия была награждена орденом Суворова II-й степени, а все полки дивизии получили наименование Севастопольских.
Победа и послевоенные годы
После освобождения Севастополя Иван Патук в составе родной 32 гвардейской Таманской стрелковой дивизии участвовал в освобождении Белоруссии, Прибалтики. Победу он встретил в Кенигсберге (ныне - г. Калининград). Был участником парада Победы в Москве.
После войны продолжал службу кадровым офицером Советской Армии. Успешно закончил академию им. М. В. Фрунзе и был направлен в Киевский военный округ. Стоял у истоков создания крупнейшего на Украине учебного центра «Десна». В 1962 году был переведен в Севастополь на должность начальника штаба гражданской обороны. В 1963 году ему было присвоено воинское звание полковник.
За службу Родине полковник Патук И. И. награжден боевыми орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени и одним - 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды. В последние годы награжден орденами Богдана Хмельницкого 3 и 2 степени и многими медалями.
Иван Иванович, несмотря на преклонный возраст ,находит в себе силы жить активной жизнью неравнодушного гражданина и опытного наставника нескольких поколений севастопольцев. Он проникся атмосферой этого уникального города и сам стал его исключительной и неповторимой частью, своеобразным собирательным портретом своего славного поколения.
Николай Буткин, фото автора
"ВЕСТИ"
Иван Патук
| Tweet | ||
