Вспомнить всё: Четверть века назад началась Третья оборона Севастополя

Общеизвестно: в период ставших в последние годы всеобщими  новогодних отпусков, как ни странно, замирает активность практически всех средств массовой информации, хотя различные события, дающие основу для новостей, происходят не реже, чем обычно. Поэтому некоторые сообщения, чуть ли  не случайно появляясь, начинают кочевать с одного информационного ресурса на другой…
К таковым, активно тиражируемым  СМИ материалам, стало сообщение о предложении сенатора от Крыма Ольга Ковитиди по увековечению подвига моряков Черноморского флота, отказавшихся присягнуть Украине в январе 1992 года. Ковитиди предложила установить в России День верности воинской присяге, который приходится на 4 января. Хотя, по ее словам, точная дата пока не определена, предстоит согласование с военным ведомством России, но всё-таки именно этот день по-настоящему стал историческим. По мнению сенатора для этого есть веские основания: «4 января 1992 года наши моряки-черноморцы, единственные тогда на постсоветском пространстве, оказались верными Родине, Отечеству, России и отказались принимать присягу Украине».
Подготовленный сенатором законопроект пока еще не внесен в Госдуму – это произойдет после согласования даты. Это важно еще и потому, что этот день может иметь практическое значение. «Хочется, чтобы именно в этот день могла приниматься присяга», – пояснила она. Как сообщается, Комитет по обороне и безопасности и правовое управление Совета Федерации поддержали ее инициативу. Её поддерживает и советник начальника Генерального штаба Вооруженных Сил России адмирал Игорь Касатонов, четверть века назад как раз ставший инициатором, идеологом и организатором борьбы за сохранение Черноморского флота для России. В то время командующий флотом Игорь Владимирович Касатонов, сделав акцент как раз на  верности присяге, по сути превратил  её в важнейший инструмент мобилизации и сплочения черноморцев, независимо от их должностного положения, национальности и обуявших в те времена многих служивых политических пристрастий. И командующему, получившему единодушную поддержку Военного совета флота и офицерского корпуса, удалось решить сложнейшую задачу: подавляющее большинство из 94 тысяч военнослужащих, входивших на тот момент в состав ЧФ, остались присяге верны, заявили о единстве флота и вскоре, быстро разобравшись в курсе киевского политического руководства, однозначно заявили о своём российском выборе. Кстати, в отличие от армейцев из трёх военных округов, дислоцировавшихся на территории ставшей незалежной Украины.
История подтвердила правильность и справедливость этого решения черноморцев, чьи основные силы и базы находились на территории бывшей УССР. Именно тогда началась не только увенчавшаяся успехом борьба за сохранение для России Черноморского флота, но и Третья оборона Севастополя – именно так назвал начавшиеся общественно-политические процессы приехавший через две недели в главную базу ЧФ  российский парламентарий Сергей Бабурин. Именно тогда, в январские дни 1992 года,  был сохранён плацдарм для блистательной, молниеносной, бескровной Победы Русской весны 2014 года. Без верности присяге того поколения моряков, без их поддержки жителями города русской славы и полуострова, не было бы возвращения Севастополя и Крыма под державную руку Великой Матери Родины.
К сожалению, как ни парадоксально, о событиях той поры мало что ведомо   большинству наших соотечественников. Как ни удивительно, об этом лишь «что-то слышали» не только любознательные сограждане, но и политики, и эксперты, и нынешнее поколение флотских офицеров. А часть из тех, кто неплохо осведомлён о происходившем двадцать пять лет назад на ЧФ и в Севастополе, по различным соображениям предпочитают сегодня об этом громко не говорить. Причин этого несколько, в том числе и политическая конъюнктура. На мой взгляд, именно поэтому «по-тихому» прошли 25-летия событий ГКЧП и распада Советского Союза.
Однако не только История, не терпящая конъюнктуры, но и актуализация в России целого ряда проблем по «вертикалям» и «горизонталям» отношений власти – общества – бизнеса – олигархов – СМИ – трудящихся – рантье – светских бездельников – криминала и т.д., в году 100-летия Великой Русской революции настоятельно требуют ПОМНИТЬ ВСЁ! И ВСПОМНИТЬ ВСЁ! Что, собственно, этой публикацией, а также последующими, мы и делаем.
В конце 1991 года
30 декабря в Минске, по иронии Судьбы в День создания уже почившего в Бозе СССР (создан в 1922 году),  состоялась встреча глав государств Содружества, которая должна была закрепить юридический статус достигнутых ранее договоренностей. Но буквально с первых минут работы стало ясно: позиции участников претерпели существенные изменения.
Ряд руководителей государств, и прежде всего Украины (Л.Кравчук), были склонны рассматривать СНГ скорее как цивилизованную форму "окончательного развода", чем как основу для будущего единого экономического, оборонного и культурного пространства. В последующем, на других встречах, также стало ясно, что создание Содружества – это лишь первый и далеко не самый трудный шаг в формировании новых отношений между суверенными государствами – членами СНГ. Единственное, что на совещании в Минске главам государств СНГ более или менее удалось, – это заняться военными вопросами. Этим проблемам было уделено особое внимание. Военные эксперты подготовили к совещанию четыре важнейших документа, регламентировавших и определявших всю оборонную политику и военное строительство в рамках Содружества: соглашение по оборонным вопросам; о военной присяге; о временном Положении о координационном органе – Совете министров обороны (председателей комитетов парламентов).
Хотя документы были согласованы и одобрены военными ведомствами республик в ходе предварительных консультаций, тем не менее президенты подписали только соглашение по стратегическим силам и соглашение о вооруженных силах и пограничных войсках. При этом Л.Кравчук объявил, что Украина начинает реализацию своего права на создание собственной армии с 3 января 1992 г.
В этот день Украина официально взяла под свою юрисдикцию войска, расположенные на ее территории, исключив – на словах – стратегические силы и ЧФ. О том, как был "исключен" флот, будет вскоре понятно… Естественно, украинским главнокомандующим был объявлен Л.Кравчук. С 5 января в незалежной Украине начали принимать украинскую присягу. Кроме Черноморского флота, которым командовал адмирал Игорь Владимирович Касатонов.
В НАЧАЛЕ 1992 ГОДА
НОВЫЙ ГОД наступил как-то суматошно, что ярко продемонстрировало пока еще остававшееся Всесоюзным телевидение: вместо обычного новогоднего державного поздравления прозвучало приветствие из уст известного писателя-сатирика Михаила Задорнова, ворвавшегося в эфир около полуночи. Речи главы государства в этот раз не было – не было уже ни главы, ни государства. За несколько дней до этого по-воровски, в темноте ночи со шпиля в Кремле был сдернут алый стяг Советского Союза и заменен на российский триколор, в течение нескольких месяцев развевавшийся над этим же зданием, но неподалеку – над официальной резиденцией первого президента России.
Пожалуй, никто тогда не понимал, что наступила  новая эпоха. Объективно подавляющее большинство народа, населяющее бывший СССР, а теперь, как сразу же стали шутить остряки, – С(е)Н(е)Г(ал), вопреки воле политиков продолжало считать страну, занимающую одну шестую часть суши, единой. Несмотря на "Беловежские посиделки", они верили в то, что достаточно попариться трем "зубрам" в баньке, скажем, на берегу Байкала, и Союз формально будет восстановлен. Верили и надеялись на объединение, ибо, несмотря на то, что мы – русские, украинцы, казахи и т. д. – разные, мы в неменьшей степени похожи, объединяет нас очень многое, в том числе никем законодательно не закрепленные нормы взаимоотношений, традиции и связи, формировавшиеся и складывавшиеся в течение сотен лет и даже тысячелетий. Одна из них – не щадить живота своего, защищая семейный очаг, отчий дом, родимый край, Отечество от врага. В этом, пожалуй, в единственном, что на тот момент осталось, мы по-прежнему были едины, причем не только на ментальном уровне, но и фактически.
Армия после разрушения КГБ и ликвидации КПСС оказалась единственным государственным институтом, который еще держался. Держался, несмотря на то, что в течение всех лет "горбостройки" Армия и Флот постоянно, с нарастающей силой подвергались не просто нападкам, а целенаправленной атаке. Этот процесс шел как в средствах массовой информации, в общественных кругах, так и на различных уровнях политической власти. Не "боднуть" военных – по поводу и без – стало уже признаком плохого тона. Армии досталось за это время, но, тем не менее, к началу 1992 года она осталась единственной несущей конструкцией того, что полуненавистно, полусаркастически называли Системой. Как оказалось, за этим понятием стояло нечто другое – Государство. Чтобы уничтожить его, нужно было сделать последний шаг – уничтожить единые Вооруженные Силы. И этот шаг был сделан руководством Украины. Ее Верховный Совет 6 декабря 1991 г. принял Законы "О Вооруженных силах" и "Об обороне", фактически провозгласив создание своих национальных вооруженных сил на базе тех объединений, соединений и частей, которые дислоцировались на ее территории.
Нет смысла перечислять названия даже основных объединений – воздушных, ракетных, танковых армий и др. Скажу лишь одно: на территории Украины находились самые мощные, самые подготовленные, оснащенные новейшей техникой объединения: Киевский, Прикарпатский и Одесский военные округа, а также Черноморский флот. На территории Украины хранились стратегические запасы, рассчитанные на военное время, а при обычном расходовании эти материальные ресурсы позволяли одевать, кормить и обучать войска в мирное время в течение многих лет. Здесь же находились базы и носители ядерного оружия.
По данным Международного института стратегических исследований, на КЧФ тогда было 45 больших надводных кораблей, 28 подводных лодок, более трехсот мелких и средних кораблей и судов, 151 самолет и 25 вертолетов палубной авиации (приводились и другие данные). По оценкам экспертов, стоило все это добро 80 миллиардов долларов. При этом собственностью Украины были объявлены ядерные силы, которые не имели возможности управляться Киевом по организационно-техническим причинам. И это при том, что независимая Украина объявила о своем безъядерном статусе.
Нужно подчеркнуть особо: никто, кроме Украины, не приступил в декабрьской суматохе к созданию собственных вооруженных сил, а все в связи с этим прецедентом вопросы предполагалось, по-видимому, разрешить в Алма-Ате, где лидеры 11 суверенных государств собирались для  внесения ясности в создавшуюся неразбериху.
Необходимо также отметить, что этому предшествовало совещание в союзном Министерстве обороны, где министры обороны суверенных государств, тогда еще составлявших СССР, договорились о долевом участии в формировании бюджета ВС. Но уже тогда возникли вопросы. Как поведут себя государства, остающиеся в рамках Союза,  в случае дальнейшего обострения экономического кризиса, тем более что Украина провозгласила о создании своей армии? Согласятся ли парламенты других республик "кормить" еще и армию соседа? Вывод: при отсутствии общего единого взгляда на вооруженные силы, а также реальных планов, этот взгляд подкрепляющих, начнется обвал.
Однако, несмотря на то, что в Алма-Ате президенты подписали военное соглашение, судьба армии бывшего СССР по-прежнему осталась неясной. Как писали в те дни "Московские новости", "по-прежнему территория рухнувшей империи оккупирована армией несуществующего государства". К началу 1992 года армия осталась без государства, без президента-главнокомандующего, без закона, без военного бюджета и без присяги...
30 ДЕКАБРЯ уже в Минске главы государств Содружества договорились о том, что Черноморский флот относится к стратегическим силам и будет выполнять задачи в интересах всего СНГ. Однако практически сразу Украина "интерпретировала" достигнутое соглашение в свою пользу. Мотивация опять же донельзя простая: все, что находится на территории Украины, принадлежит ей. Именно эта мысль проводилась в Киеве 2–3 января 1992 года, где встретились руководители военных ведомств уже бывшего СССР и незалежной Украины. Позиция МОУ, однобоко трактовавшего Минские договоренности, как потом оказалось, на долгое время загнала проблему Черноморского флота в тупик. Украинские "военспецы" не только тянули "до себе" все, что есть на территории "незалежной", но "по-особому" подходили к самому понятию "стратегические силы" и требовали в одночасье переприсягнуть на верность Украине всем военнослужащим, причем, в кратчайшие сроки.
После этого киевского совещания, на котором присутствовали также командующие округами, армиями, дивизиями, где выступил командующий ЧФ И.Касатонов, стало четко и определенно понятно: Украина очень "хочет" флот и в этом направлении стала активно действовать. Счёт стал идти даже не на дни – на часы. Адмирал вспоминал:
«Как командующий флотом я доложил в Москву обо всех действиях Украины, но опять не получил никаких указаний. В этих условиях, опираясь на поддержку большинства сослуживцев, которым ранее изложил свою позицию, принял самостоятельное решение: руководствуясь интересами России, воинским долгом, ответственностью перед севастопольцами и подчинёнными, не выполнять новые законы Украины, директивы её президента, приказы её Министерства обороны в части перевода Черноморского флота под её юрисдикцию.
Безусловно, в украинском  Минобороны служили не новички-экспериментаторы, а опытные люди, рассчитавшие свои действия далеко наперёд, опиравшиеся на деятельность спецслужб, националистически ориентированный госаппарат и СМИ. Был приведён в действие огромный механизм, который на тот момент не сработал именно потому, что с нашей стороны он столкнулся с сопротивлением.
Это сопротивление, когда уже не только в Киеве, но и в Вашингтоне списали со счёта ЧФ как флот России, меняло военно-стратегическую ситуацию вспять. Россия опять обретала силу не только на юго-западном (балканском) направлении, но и на кавказском. Эта информация через СМИ сразу же дошла до правительств заинтересованных государств и общественного мнения.
У нас же возникало много вопросов. Например: почему Российское государство не подкрепит наши действия документом, например, президентским указом, нотой МИДа, директивой министра обороны или хотя бы начальника Генштаба? Ведь аналогичные документы со стороны Украины были изданы и озвучены.
Анализ принятых к тому времени соглашений по СНГ свидетельствовал, что алма-атинские и минские документы с точки зрения интересов России были слабо проработаны юридически, в них отсутствовали обязывающие межгосударственные гарантии, что позволяло Украине трактовать их положения на свой лад.
Оказавшись в правовом поле Украины, я так и не получил от России поддержки – ни политической, ни законодательной, ни дипломатической, ни ведомственной. Москва же поддалась на иллюзорную идею: государства суверенные, а армия единая… На то время у нас не было концепции  национальной безопасности, и даже не предполагалось, что место конфликта идеологий займёт конфликт интересов. Более того, в России не была налажена система взаимодействия госструктур и госинститутов, поэтому чиновники даже не удосуживались отвечать ни на одну мою тревожную телеграмму. Обстановку усугубляло и то, что в Киеве, Крыму, Севастополе и... в Москве определённые круги предвкушали беспрецедентный передел собственности, в том числе разветвлённой инфраструктуры ЧФ.
Срок принятия присяги был назначен на 30 декабря, затем перенесён на 3 января 1992 года. До этой даты Россия просто обязана была принять решение по флоту – самостоятельное или совместно с Украиной, но необходим был документ. В Украине законодательные акты по ЧФ принимались практически без промедления, часто поспешно. Все госструктуры работали в этом направлении – правительство, Верховный Совет, Минобороны, структуры безопасности, Генеральная прокуратура, судебные органы. Все.
Будучи брошенным вместе с флотом на произвол судьбы, выделил для себя следующие неотложные вопросы:
1. Всеми средствами убедить президента России принять в отношении флота новое политическое решение, выдержанное в духе заявления: "Черноморский флот – российский!".
2. Продумать меры по выводу ЧФ из правового поля Украины и в этот переходный период удерживать флот от принятия украинской присяги и способных возникнуть в связи с этим центробежных процессов.
3. Наладить переговоры России и Украины на высоком уровне для выработки договорно-правовой базы по решению судьбы флота.
4. Обеспечивать боеготовность флота, его целостность как военного организма, представляющего ценность для России.
И, не скрою, думал о том, как уцелеть самому, поскольку "игры" с государством в одиночку всегда чреваты.
Наступило 3 января 1992 года. В этот день все в Москве словно попрятались, никто не снимал трубку телефона, а если кто-то из подчинённых и делал это, то не мог вразумительно объяснить, где начальство. Между тем счёт времени уже шёл на часы, и могла наступить точка невозврата. Реализуя решения Верховного Совета Украины, в этот день вся огромная 700-тысячная группировка Советских войск на Украине начала принимать присягу. Это касалось и ЧФ».
В этих условиях Россия промолчать уже не могла. И отреагировала в те дни устами своего президента, который, будучи в Ульяновске, довольно неожиданно, но знаково  заявил: "Черноморский флот был и остается российским".
Естественно, это заявление, которое, впрочем, не воплотилось в конкретные действия,  не только вызвало бурю протеста у украинских националистов, но и сделало политиков молодого независимого государства еще более "упертыми". В определенном смысле тогда в Киеве произошла консолидация политических сил, приверженных различным взглядам. А в целом вся шумиха и выпады в сторону Москвы стали хорошим громоотводом надвигающейся социальной бури из-за повышения цен и резкого обнищания большинства населения бывшей союзной республики.
Москва отреагировала – наконец, 5 января в Киев прилетела делегация, возглавляемая государственным советником российского правительства и его вице-премьером Сергеем Шахраем. К этому моменту, в пику требованиям президента и МО Украины о всеобщем приеме присяги, в части стратегических сил внезапно пришла телеграмма маршала авиации Евгения Шапошникова о приеме присяги России, что еще более ужесточило позицию "военспецов" из МОУ, не считавших маршала-авиатора своим начальником. В конце концов, в этот же день российская и украинская делегации пришли к "днепровскому консенсусу": Москва признала реальностью формирование в Украине собственной армии и ее право на собственный флот, а Киев согласился на раздел ЧФ, часть его перейдет под единое командование СНГ, а "кусочек" – под украинскую юрисдикцию. На том и разошлись, решив экспертам определить, что же все-таки есть стратегический флот. Но это были лишь слова – уже в этот день стало ясно: именно этот вопрос украинскими военными "назначен" очередным камнем преткновения.
На пресс-конференции в Кабинете министров украинский министр обороны генерал-полковник Константин Морозов так охарактеризовал стратегические морские силы: это те, что несут на своем борту ядерное оружие, и те, которые выполняют задачи по глобальному сдерживанию в Средиземном море. То есть Морозов оценил флот "по-сухопутному", не понимая того, что обеспечивают выполнение стратегической задачи не только носители ядерного оружия, но и все составные части остального флотского "хозяйства". К тому же надо подчеркнуть: если, по словам того же министра обороны, у Украины нет потенциального противника, зачем ей стратегический флот, базирующийся на черноморском берегу?
Впрочем, Морозов и министр оборонного комплекса Виктор Антонов высказали предположение, что после раздела и ликвидации тактического ядерного оружия на территории Украины (это должно было произойти к началу июля того же года) некоторые корабли и субмарины будут отправлены в металлолом. Такая же участь ожидала заложенные и недостроенные военные корабли, стоящие на верфях республики. Решалась и проблема присяги. Те моряки, которые не примут клятву верности Украине, станут служить на кораблях единого командования. Возможно подписание с ними контракта, в котором воины пообещают выполнять законы Украины.
Эх, слова, слова... А дела? В войска сразу же полетели телеграммы с определением точных дат приема присяги, что касалось и ЧФ. На флот, в Севастополь из Киева приехали "эмиссары" – различного рода пропагандисты, околополитические личности и "опальные" черноморцы, еще раньше приложившие немало сил на ниве культивирования идей украинского национализма. Средства массовой информации вопрос присяги и "национализации" ЧФ сделали темой номер один.
Мощнейшее давление сделало  свое дело: тогда очень многие, в том числе и некоторые "начальники в чинах" оказались если не в нокауте, то, наверняка, в нокдауне. А что говорить о младших офицерах, о рядовых? В потоке информации невозможно было понять: есть ли какая-то официальная линия? В итоге многие оказались в состоянии растерянности, даже смятения, а кое-кто – в глубокой прострации.  Причин этому было несколько, в том числе  и то, что официальное российское государственное  и военное руководство – Россия как-никак стала правопреемницей Союза – оставило военных в состоянии полного неведения относительно своих целей и планов. Отдельные заявления политиков на этот счет порой только усугубляли морально-политическое состояние армии – организма, действующего только по официальным централизованным указаниям. В то же время "хлопцы" на местах времени не теряли, начав с первых дней января 1992 г. интенсивную кампанию под лозунгом: "Черноморец! Делай выбор!". В этой ситуации многие задумались: может, действительно, надо выбирать? Но выбора-то как такового не было. Выбирать было не из чего. О военной доктрине Украины, о концепции строительства вооруженных сил по-серьезному еще и речи никто не вел, но на офицеров, мичманов и прапорщиков ЧФ уже начал действовать четко направленный психолого-идеологический прессинг. Многие оказались на психологическом распутье, но без выбора: новоявленные полководцы, занявшиеся наряду с державотворчеством военным строительством, взяли с места в карьер. Без доктрин и концепций, наверняка без четких мыслей, уж не говоря о полном отсутствии каких-либо расчетов и прогнозов, они поставили ультиматум: принять присягу на верность народу Украины. Принять всем, скопом. Без раздумий и возражений.
Это "рвение" удивляло, ведь еще совсем недавно в статье "Быть с народом в решающий период его истории", опубликованной в газете МОУ "Народная армия", генерал-полковник К.Морозов писал: "...Неразработанным направлением остается сегодня и создание Военно-морских сил Украины. Необходимость их очевидна. Ни у кого уже не вызывает сомнения и то, что составить их должна будет определенная часть Черноморского флота. Требуются только поддержка командования и разработки штаба КЧФ... Принятие присяги на верность народу Украины будет производиться по мере назначений на должности... Приведение военнослужащих к присяге на верность народу Украины будет производиться в составе воинских частей (для больших гарнизонов – лучше погарнизонно) по мере их переподчинения... Думаю, что другой порядок приведения личного состава к присяге повлек бы за собой нежелательные последствия".
ПРИСЯГА в Советских Вооруженных Силах принималась каждым военнослужащим индивидуально, перед строем товарищей, с оружием в руках. Давалась клятва на верность Родине и народу, а не правителю или существующему режиму определенной политической силы. Однако первопроходцы строительства национальной украинской армии решили все-таки создание начать не с выработки военной доктрины государства, не с концепции самих Вооруженных Сил, а, как они посчитали, с главного – переприсягания.
Тогда было опубликовано Обращение президента Украины, Главнокомандующего Вооруженными силами Украины Л.Кравчука к военнослужащим, проходящим службу на территории Украины и за ее пределами. В нем, в частности, говорилось:
"В соответствии с постановлением Верховного Совета Украины от 24 августа 1991 года "О воинских формированиях на Украине" все воинские формирования, дислоцированные на ее территории, были подчинены Верховному Совету Украины и образовано Министерство обороны Украины...
Все дислоцированные на территории Украины группировки войск и сил, кроме войск, которые Украина включит в состав стратегических сил, образуют вооруженные силы Украины. К 20 января с. г. военнослужащие Вооруженных сил Украины должны принять военную присягу на верность народу Украины...
В связи с этим я, как президент Украины и главнокомандующий Вооруженными силами Украины, обращаюсь ко всем военнослужащим и призываю вас спокойно и рассудительно сделать личный выбор и определиться относительно дальнейшего прохождения военной службы...".
Как видно из этих выдержек, текст Обращения был противоположен позиции И.Касатонова, который вспоминал:
«Военные округа сразу же "легли" под присягу. Командующий войсками Прикарпатского ВО В.В. Скоков был вызван в Киев. Одновременно из Киева во Львов вылетел генерал ему на замену с текстом украинской присяги и Указом президента Украины о назначении нового командующего. Скоков в воздухе развернул самолёт обратно во Львов, но там его уже как иностранца не пустили в штаб округа. Командующий войсками Киевского ВО В.С. Чечеватов – умный, талантливый руководитель – был скомпрометирован, и его, по сути, предал Военный совет округа, единодушно приняв присягу. Что же касается командующего войсками Одесского военного округа И.Ф. Морозова, то он принял условия украинской стороны. Без возражений украинскую присягу согласились принять все воздушные армии (5-я, 14-я и 37-я), а также подчинённые Москве напрямую дивизии ВГК стратегического назначения и дивизии ВТА. Украине отошло по совокупности более 2 тысяч самолётов, в том числе и 20 Ту-160, 10 из которых через 13 лет за 2 миллиарда рублей каждый будут проданы России. Про силы и части ПВО, железнодорожных, внутренних войск, МЧС и ГО, СПРН, пограничников и говорить нечего.
Очень интенсивно этот процесс проходил и в Крыму. Все СМИ Украины, военная печать начали мощную пропагандистскую кампанию в пользу присяги. В полной мере включились в неё военный трибунал, прокуратура, Служба безопасности Украины (СБУ), Минобороны Украины и т.д. По моему городскому телефону, который должен знать лишь строго ограниченный круг лиц, постоянно шли анонимные звонки: "Когда ЧФ начнёт принимать присягу? или..." – далее шли угрозы. С беспокойством звонили командиры военно-морских баз в Евпатории и Феодосии, командир 126-й мотострелковой дивизии из Симферополя, командир 14-й дивизии подводных лодок из Балаклавы, комбриги из Измаила, Николаева, комдивы из Очакова, Керчи, Черноморского. В Поти происходил схожий "грузинский беспредел". У всех обращавшихся были вопросы: "Что предпринимать? Какие приказания из Москвы?" А приказаний не было никаких — полный коллапс власти.
Переприсягание обеспечивали депутаты ВС Украины, руководители местных органов власти, представители Минобороны, Союза офицеров Украины и СБУ, быстро формировавшийся националистический идеологический аппарат при участии милиции, ОМОНа и, естественно, СМИ. Всё это оказывало на офицеров и их семьи громадное психологическое давление, устоять перед которым было сложно, тем более что официальная российская сторона молчала.
Никто никогда (ни тогда, ни позже) задач по сохранению флота мне не ставил, ни на что не подбивал, наград не сулил, взаимодействия не предлагал. Меня вообще никто ни к чему не призывал. Я просто и представить себе не мог, что у России не будет Черноморского флота, овеянного славой, с его вековой историей, традициями. Россия оказалась на пороге очередной национальной трагедии и унижения. Напомню, что во время Гражданской войны ни бывшие офицеры Императорского флота, ни революционные матросы не допустили подъёма на кораблях украинских флагов.
Необходимо было решение, и я его принял, объявив 4 января, что ЧФ – российский, что он подчиняется Е. Шапошникову, командующему ВМФ В. Чернавину, а по его судьбе необходимо политическое решение, для достижения которого мы готовы взаимодействовать с Минобороны Украины.  Моряки выполнили мой приказ: "Не принимать украинскую присягу". Первой об этом поведала миру американская "Нью-Йорк Таймс". Начиная с этого момента я стал получать из России сотни и даже тысячи телеграмм поддержки от простых людей, живущих в разных её уголках, но ни одной – от российских руководителей.
В одиночку вынужден был продолжать защищать части и корабли флота от их захвата силами Минобороны Украины, а также от действий украинских спецслужб и местных властей, постоянно получавших указания давить на нас. К концу января согласно несложным подсчётам уже 18 украинских государственных структур работали против нас. По всем этим эпизодам я делал протестные заявления. Сколько их было! Тем не менее, я с пониманием относился и к тем, кто изъявлял желание принять украинскую присягу и служить в ВС Украины. А где им ещё оставалось служить? Всех их я не мог обеспечить работой, деньгами и довольствием.
Руководству России продолжали идти  телеграммы, так как за летние месяцы в отношении нас было совершено несколько серьёзных провокаций, связанных с угоном корабля, захватом комендатуры Севастополя и т.д. В таком противостоянии было важно если не продемонстрировать, то по крайней мере обозначить офицерам и всем моим сослуживцам российское участие в наших делах. Я высылал представления к очередным офицерским и адмиральским званиям, подчас на ступень выше занимаемой должности, награждал офицеров российскими орденами, производил перемещения офицеров-черноморцев внутри всего ВМФ, участвовал в учениях в России, летал на Военные коллегии МО СНГ, Военные советы ВМФ, приглашал на флот депутатов Верховного Совета России. Мы нисколько не изменили всю систему подготовки флота и его деятельности: обеспечивались циклы БП, подведения итогов, соблюдался график отчётности, как и ранее, что придавало людям уверенность. И надо сказать, что Главком ВМФ адмирал флота В.Н. Чернавин очень помогал в этих вопросах. И встречи, встречи, встречи, чтобы заставить Б.Н. Ельцина принять нужное решение. Было непросто.
В общении с товарищами по службе, населением я строго следовал принципам прозрачности, гласности, аргументированности моей позиции. На этих же принципах вёл диалог с украинской стороной и средствами массовой информации, делал многое иное, что сейчас в военных кругах нередко называют информационной войной. Тогда это была война нервов. Одновременно старался по возможности решать все социальные вопросы моряков, подавая личный пример в служебных делах.
В последовавшие за моим приказом дни, то есть после 4 января 1992 года, офицерский состав флота проявил высочайшую мудрость, выдержку, интеллект, государственное понимание важности сохранения ЧФ для России. Офицеры полностью контролировали обстановку на кораблях и в частях, пресекали любые экстремистские действия националистических элементов во многих моментах противостояли Службе безопасности Украины, которая изо всех сил пыталась переломить ситуацию в свою пользу. В эти трудные дни я много ездил по частям флота, выступал перед моряками, напоминал героическую историю Краснознамённого Черноморского флота. Никто во время таких моих выступлений не решался вступить со мной в публичную схватку. Я понимал: слабо΄!»
Те январские дни сменяли друг друга, как в калейдоскопе. Порой в галопирующей суете происходящего терялось ощущение того, что каждый прошедший день, каждое событие, все события – это очень серьезно. Терялись нити влияния на ситуацию, давались различные распоряжения и команды, которые противоречили друг другу или даже были взаимоисключающими.
В военных округах Украины полным ходом шло переприсягание. Шло в основном безропотно. На Черноморском флоте Киевом в начале января, вопреки Минским договоренностям, была назначена первая дата переприсягания – 5 января. Потом дата была перенесена, затем назначен – уже в третий раз! – новый срок переприсягания. Но... так и не состоялось. И – слава Богу! И – слава черноморцам во главе с командующим адмиралом Касатоновым!