Богатую Россию предложили отцепить от бедной

Крым с Севастополем в 2017 году получили 120 млрд руб., став чемпионами по федеральным дотациям. Помогает центр Чечне, Дагестану, Якутии. Но в целом провинция России продолжает беднеть и пустеть: народ выживает кое-как и бежит в жиреющую Москву. Либеральный экономист Наталья Зубаревич предлагает богатым регионам не тратиться на бедные, окончательно поделив Россию на внутреннюю "Африку" и "Европу". Мотивация знакомая: рынок сам расставит все по местам, пусть "население голосует ногами".

В интервью "Росбалту" она рассказала о парадоксе 2017-18 годов: доходы населения России продолжают падать, а потребление показывает рост. По словам экономиста, россияне решили, что хуже уже не будет и, устав жить «около нуля», вновь начали брать кредиты. И в среднем по больнице хуже, действительно, уже не будет, соглашается Зубаревич. Но разрыв между регионами России, где совсем плохо, и где относительно хорошо, будет расти. Экономист советует их жителям больше не надеяться на федеральную помощь, а "делать ноги" туда, где есть деньги.

— Наталья Васильевна, пару лет назад вы выделили несколько групп российских регионов по их поведению в нынешнем кризисе. Это области с развитым военно-промышленным комплексом, получившие большие оборонные заказы в связи с обострением международной обстановки — и надеются на лучшее, хотя эти заказы и разорительны для казны. Сельскохозяйственные регионы, которым продовольственные санкции «освободили рынок». И нефтегазовые регионы, где все вроде бы стабильно. Изменилось ли что-то на сегодняшний момент?
— Да, кое-что меняется. Картина перестала быть такой понятной и стала «смазанной». Пищевая промышленность уже уперлась в потолок платежеспособного спроса. Доходы населения падали 4 с лишним года, денег больше не становится. И объемы потребления, в том числе и продовольствия, не растут. Произвести-то вы можете. Продать не так просто.

— Но ведь наши аграрии производят как раз недорогие продукты?
— Они производят разные продукты, но у людей есть бюджет, и он ограничен. Поэтому больше они потреблять не могут. Темпы роста пищевой промышленности в 2017 году только 2%, а не 5-7%, как было в 2012-13, и даже еще в 2015 году.
Военно-промышленному комплексу немного обрезали финансирование гособоронзаказов. По этой, в немалой степени, причине сокращались в 4-м квартале минувшего года объемы обрабатывающей промышленности.
Но в оборонке остались регионы, которые продолжают расти довольно быстро: Ярославская область, Тульская неплохо растет. Последствия сжатия гособоронзаказа будут более заметными не сейчас, а через год-два-три.
Изменилась динамика регионов автопрома. В них объем производства сильно сократился в 2015 году, потому что сжался платежеспособный спрос. А в 2017 году они показывали лучшую динамику восстановления промышленности. За счет кредитования, за счет «отложенного спроса» — население стало больше покупать автомобилей.
Продолжало расти производство в регионах добычи нефти и газа. Быстрее росло в 2017 году промышленное производство в Ямало-Ненецком АО, где построили завод по сжижению газа и были введены в эксплуатацию новые нефтяные месторождения. Все это в совокупности дало промышленный рост на 9%. А вот в восточных регионах с новыми месторождениями нефти и газа рост в 2017 году замедлился, это Якутия и Иркутская область, а также Сахалин.
Промышленное производство в главном регионе добычи нефти -- Ханты-Мансийском округе — в 2016 году не росло, а в 2017 — даже немного сократилось. Одна из причин — Россия придерживалась соглашения об ограничении добычи нефти. Но важнее другая причина — в ХМАО многие месторождения уже старые, с падающей добычей.
Соответственно, в 2017 года картина динамики стала менее четкой, все мозаично и неоднозначно. Но я бы на промышленности «не заморачивалась», у нее не было сильного спада. Этот кризис — «не про промышленность».

— А как поживают Москва и Санкт-Петербург?
В Москве в 2017 году сильно выросли доходы бюджета — на 13%, почти так же выросли и расходы. Москва проводит всю ту же политику — огромные деньги тратятся на благоустройство города и транспортную инфраструктуру. Расходы на благоустройство в 2017 году увеличились на 30%, столица потратила на эти цели почти 12% всех расходов бюджета, это астрономическая сумма в 189 млрд руб. На транспорт и дороги тратят значительно больше, и уже не первый год. В 2017 году стали чуть быстрее расти и социальные расходы.
Сверхбогатая Москва в 2017 году еще больше оторвалась от остальных субъектов РФ. Причин две. Первая: огромные «белые» зарплаты москвичей и поэтому гигантский налог на доходы физических лиц, поступающий в ее бюджет — 824 млрд руб. НДФЛ — главный налог в столице, это 39% доходов в 2017 году. И второе — гигантский налог на прибыль, так как штаб-квартиры большинства крупных компаний находятся в Москве. Доля налога на прибыль в доходах столичного бюджета — 32%, в 2017 году его поступления выросли на 17%, а НДФЛ — на 10%. В 2017 году бюджет Москвы составил 2,1 трлн руб, это каждый пятый рубль всех бюджетов регионов.
Доходы бюджета Петербурга росли медленнее, только на 7%. Хотя в Питере платят налоги «Газпром» и «Газпромнефть», и его бюджет значительно вырос, он в четыре раза меньше московского — 522 млрд руб. И структура расходов иная, выше доля социальных расходов. В 2017 году расходы бюджета Петербурга росли намного быстрее, чем доходы, поэтому бюджет стал дефицитным, причем дефицит значительный (-8%).
— Можно ли как-то сказать, богатеем мы или беднеем? Сначала на уровне целых регионов.
— Начнем с экономики. Прошлый год регионы закончили с очень слабым промышленным ростом: 1% по стране, по регионам все по-разному. Спад производства в дюжине регионов, в основном — рост. По доходам населения картина печальней — спад продолжался и в целом по стране составил --1,7%, в подавляющем большинстве регионов также спад. Жилищное строительство в 2017 году также продолжало снижаться, хотя не так сильно — на 2%. По инвестициям данных за год пока нет, но, судя по трем кварталам, рост будет небольшим.
Ситуация с бюджетами регионов в декабре ухудшилась, потому что на декабрь приходится много расходов, бюджеты должны оплачивать госконтракты. Половина субъектов РФ закончила год с дефицитом бюджета. Суммарный долг региональных и муниципальных бюджетов, который сокращался в течение года, в декабре опять вырос и к январю 2018 года вернулся на уровень января 2017-го — 2,6 трлн руб.
В 2016 году было 56 дефицитных регионов, в 2017 году — 43. Чемпион — Мордовия с огромным долгом, почти вдвое превышающим собственные доходы бюджета, и с дефицитом в 25%. Но, как видите, власти республики все те же. Видимо, чемпионат мира по футболу надо готовить. А вот после футбола — посмотрим. Хотя в России глав регионов не снимают за плохие бюджетные показатели. В двух других наиболее проблемных регионах — Хакасии и Костромской области — Минфин ввел казначейское сопровождение бюджетов. Это значит, что контролируются все расходы, чтобы добиться их оптимизации.
Высокая долговая нагрузка также в Карелии, Удмуртии, Астраханской, Псковской областях и еще десятке регионов. Как правило, проблема долга дополняется дефицитом бюджета. К концу 2017 года опять ухудшилась структура долга, доля более дорогих кредитов банков выросла до 35%.
— Но вот в Кировской области губернатора не только сняли, но и посадили. Было ли там хуже, чем у других?
— Нет, Кировская область — середняк, бюджет маленький. Долг у нее довольно приличный — 75% от собственных доходов бюджета, но не «лидерский».
— А Чечня и Дагестан?
— Чечня — это «не про экономику», а про особые отношения именно этой республики с федеральным центром. В этом году в структуре трансфертов появилась даже особая дотация на сбалансированность бюджета Чеченской Республики. Отдельной строкой.
Доля федеральной помощи (трансфертов) в доходах бюджета Чечни в 2017 превысила 80%. Как все слабые регионы, она получает дотацию на выравнивание бюджетной обеспеченности. А сверх того, более 16 млрд руб. «именной» дотации на сбалансированность, многочисленные субсидии и другие трансферты. Суть проста: ей лопатой докидывают в 2-2,5 раза больше, чем она должна была бы получать, если бы все выделялось с учетом уровня развития республики. Это особые преференции.
Чечня — третий регион в РФ по объему бюджетных трансфертов. Но главный получатель помощи — Крым с Севастополем. В 2017 году им выделили почти 120 млрд руб. трансфертов, объем помощи вырос на 30%. Дагестан получил почти 75 млрд руб., Чечня — 62 млрд руб., далее Якутия — 50 млрд руб. из федерального бюджета. Вот наши чемпионы.
И Чечня, и Якутия имеют сопоставимое население — примерно 1 млн человек. Но в Якутии огромная территория, тяжелые природно-климатические условия, бюджетные расходы велики: школы надо отапливать весь сезон, дорог практически нет. А Чечня — это исключительно особые отношения с федеральным центром.
— А собственное производство эта республика не развивает?
Статистика позитивной динамики не показывает. Власти Чечни заявляют, что у них будут гигантские арабские кредиты на развитие экономики. Но результат пока один — рост трансфертов. Зачем биться за развитие экономики, если и так деньги «кидают лопатой»?
Помощь Дагестану в 2017 году выросла на 16%, особенно заметно — под конец года. Видимо, попытаются помочь деньгами новому главе республике Владимиру Васильеву, чтобы он «разруливал». Посмотрим, что из этого получится.
В Дагестане экономика есть, но она «в тени» и вывести ее на «свет» очень непросто. Когда экономика в основном в тени, статистические измерения мало что показывают. Мы не знаем, каков реальный уровень доходов населения и в Дагестане, и в других республиках Северного Кавказа. Там огромное теневое перераспределение бюджетных средств, фактически их воровство. Есть и легкая промышленность, обувь делают. Есть сельское хозяйство, ранняя капуста фурами идет в другие регионы. Есть контрабандный транзит из Азербайджана — чего только нет! Просто статистика это измерить не может.
— Тогда попробуем перейти на уровень населения, конкретных людей. Вы отмечали, также пару лет назад, что население приняло «стратегию понижающей адаптации» и живет все скромнее, но без особого протеста.
— «Понижающая адаптация» уже прошла. Оборот розничной торговли, то есть потребление, начал расти более чем в половине регионов. В целом по стране рост 1% в 2017 году. Розничная торговля растет быстрее на Дальнем Востоке, в слаборазвитых республиках. Но этим цифрам довольно трудно верить. Там же много открытых рынков, кассовый аппарат у продавца вроде стоит, но пробивают чеки не всегда. Статистика использует разные дооценки, но их точность невысока. Однако небольшой рост потребления все же есть.
Как объяснить странную динамику — доходы населения в 2017 году продолжали падать, а потребление выросло? Население стало больше брать кредитов, объем потребительского кредитования вырос на 16%.
— На иной взгляд, это довольно тревожно: как отдавать-то будут?
— Риски очень большие. Если учесть, что объем кредитов быстрее рос на периферии, в регионах с низкими заработками, то, как отдавать будут — большой вопрос. Россияне не отличаются грамотным финансовым поведением. Многим просто не хватает денег, и они пытаются брать короткие кредиты от зарплаты до зарплаты. Люди уже устали терпеть, затягивать пояса. Мы фактически ушли от того, что было видно в 2015 году, когда доходы упали на 4%, а потребление, розница — на 10%.
Выросли также ипотечные кредиты и автокредитование. Ипотеку и кредиты на автомобили берет население с доходами выше средних, его финансовое поведение более рационально, а ресурсы больше.
Сейчас вроде появилось ощущение, что хуже уже не будет, а жить как-то надо, и народ пошел занимать. Человек не может терпеть вечно. Русский авось да небось никуда не девался.
В целом картина противоречивая. Нельзя сказать «Ура, растем!» — и нельзя сказать «Ужас, падаем!». Я это называю «около нуля».
— А безработица?
— Безработица минимальная и расти не будет. На рынок труда выходит очень маленькое поколение, а уходит с него большое. Кроме того, устойчиво растет неформальная занятость. Это люди, сидящие «в тени», подрабатывающие, где-то что-то латающие в своем гараже, собирающие грибы-ягоды. На кедровой шишке, грибах, ягоде трудолюбивая семья за лето может заработать на дешевую машину. Отлажены все цепочки перекупщиков, серая экономика работает.
— Но пенсия у них будет социальная, копеечная.
— А вы думаете, пенсия с бюджетных зарплат будет сильно отличаться? А как вообще выживают на территориях, где кроме бюджета, никакой работы нет? У нас в стране отстроена параллельная экономика, с помощью которой люди как-то выживают. Что сильно поменялось на перифериях с 1990-х? Разве что пенсии и бюджетные зарплаты вовремя платят, и они подросли.
Те, у кого есть хоть какие-то ресурсы, отправляют детей учиться в более крупные города. Вообще, в России идет индивидуальная миграция — всей семьей сняться с места, как в США, у нас очень дорого и тяжело.
Масса людей — трудовые мигранты. Большое количество мужчин ездит на заработки на тюменский Север из Поволжья, Урала, юга Западной Сибири. Ареал притяжения трудовых мигрантов в Московскую агломерацию — чуть ли не вся Европейская часть РФ, среди них и мужчины, и женщины.
Второй тип мобильности — учебно-молодежный. Выпускников школ семьи просто выпихивают. В какой моногород ни приедешь, с кем ни поговоришь — ребенок обычно уезжает учиться в региональный центр и не возвращается. В небольших райцентрах и в сельской местности семьи находят деньги на оплату обучения — поросенка или теленка выкормили, мясо продали, оплатили ребенку какой-нибудь колледж.
— И последний вопрос: вот совсем недавно мы в «Росбалте» обсуждали вопрос о том, останется ли Россия федеративным государством. А мне хочется спросить: а почему мы обязательно должны быть федерацией? Та же прогрессивная интеллигенция, что упрекает российское государство за то, что оно — «плохая федерация», вовсе не предъявляет таких требований к Украине.
— Федерализм — сложная тема, но попытаюсь кратко ответить. Украина не обязана быть федеративной, там нужна децентрализация, и она потихоньку идет. Важнейшая причина — у центральной власти мало денег для поддержки регионов, нефтяной ренты в Украине нет, вот и предлагают регионам выкручиваться самим. Очень напоминает Россию 1990-х. Непризнанные территории на востоке Украины — это отдельный и очень трудный сюжет.
Федерации чаще формировались в крупных странах с высокой автономией отдельных их частей (штатов, земель) — как в США, ФРГ или Канаде. Или в странах с этническим многообразием.
Россия является федерацией только по названию, а по факту — это унитарное государство с жесткой вертикальной системой власти. Хотя в стране с такой гигантской территорией, с таким разнообразием условий и уровня жизни, как Россия, предпочтительнее более гибкая федеративная форма. В гибкости, в разнообразии — сила, потому что гибкость смягчает удары судьбы, а разнообразие создает возможности.
Это непривычно для большинства россиян, но это так. Нежестким структурам адаптироваться к изменениям легче. Да, будут издержки, где-то могут сформироваться полуфеодальные режимы (ханства), но появятся и продвинутые регионы с более современными правилами игры.
Но властям, как и жителям России, привычней и надежней, чтобы все ходили строем и отчитывались наверх. Эта матрица управления не обеспечивает развития, она заточена на сохранение существующей власти.
Федерализмы бывают разные. В США «конкурентный» федерализм, штаты конкурируют друг с другом за человеческие и инвестиционные ресурсы, федеральная помощь минимальна. В ФРГ — «кооперативный» федерализм, сильные земли помогают слабым, перечисляют немалую помощь. У нас система ближе к «кооперативному», но за счет перераспределения сырьевой ренты, которую собирает федеральный бюджет.
Самое главное — федерализм способен сохранять рынки. В каком регионе жизнь для людей и условия для бизнеса лучше — туда население и компании голосуют ногами. Это происходит и в унитарной системе, но в федеративной регионы имеют больше возможностей для конкуренции и больше стимулов для улучшения институциональной среды. Назовите это федерализацией или децентрализацией — неважно, но по этому пути придется идти, чтобы развиваться быстрее.

НОВЫЕ ВЕСТИ

Источник: https://primechaniya.ru